Голосование за ходы

Цедек и Любовь спустились к ближайшему плоскому камню.

Ветер дул чуть сильнее. Здесь у горы музыка была чуть менее стройной и более игривой.

На камне лежало золотое кольцо с растительным орнаментом.

Гора слегка гудела от ветра под босыми ногами.

Никаких камней, никаких львиных морд или печатей - простой золотой круг. На ощупь кольцо было прохладным.

И звезды начали сыпаться с неба серебряным дождем, оставляя за собой длинные росчерки в небе. Ярче всех среди падающих звезд пылала Ууаауууа, Любви не составило труда узнать ее среди других.

Гора гудела сильнее.

Звезды приземлялись в дымку, колыхая ее, как капли дождя колышут в воду. И с каждой упавшей звездой дымка вспыхивала белым во всем Эдеме от озер до леса. А в местах, куда падали звезды, поднимались человеческие фигуры, казавшиеся крохотными с горы.

Когда же дымки коснулась Ууаауууа, весь Эдем залился золотым светом на несколько мгновений и с верхней части горы, с верхнего ее уступа, с гулом обвалились камни, открывая пятое лицо, смотрящее вперед и замыкающие композицию. Камни обратились в шелковистую пыль, прежде чем успели коснуться следующего уступа, а среди сияющих белых фигур, на земле стоял черно-огненный бескрылый ангел, на две головы ниже остальных.

Так Ангрунд впервые увидел мир, стоя среди белых светящихся крылатых фигур. Он увидел Золотое небо в котором теперь было всего несколько звезд, увидел огромное мерцающее синим озеро поблизости, холмы, реку и лес из тумана в отдалении.

Со звездного дерева в небо взмывали новые звезды, рассыпаясь по белесым, золотым и розовым небесам.

Дзинь начали светится чуть ярче и, кажется, стала на ощупь теплее.
Остальной же Эдем никак не изменился: тихонько блестел родник, мерцали озера и тропы на горе, ветел попрежнему пел свою мелодию.
Одно из озер лежало прямо под деревом, на котором росли звезды.

Это озеро вдруг начало темнеть, а подводные течения струится сильнее и быстрее, когда, внезапно, из озера начал вздымался огромный черный змей.

Змей показался должно быть на четверть своей длинны, что уже подняло его до высоты большинства деревьев леса. Толщиной он был с любого из ангелов, а его глаза светились темным пурпуром. Его чешуя была сухой, но чернела как уголь от костра, не становясь светлее даже на брюхе.

Зрачки-веретена нацелились на ангелов и его пасть слегка приоткрылась, издавая шипение, в котором смешались стенания вьюги, треск пожара и шуршание песка.

Впрочем, один из ангелов, разобрал в этом шипении слова: "Какая досада! И здесь уже кто-то есть".

Хафлинг внезапно схватился за сердце и начал кашлять, сгибаясь пополам. Он начал кашлять так сильно, что под ним закачалась табуретка, отчего хафлинг упал на пол. Все еще держась за сердце он протянул руку к жрецу:
- Тхы!.. Отпусти грехи пока не... КХЫ-КХЫ-КХЫ... Прошу! Возьми все, что у меня е... КХЫ!... Монета в рукаве, только отпусти...
Но упавшая на него табуретка не дала хафлингу договорить.